Почему лавкрафтовский ужас сложно экранизировать
Вы когда-нибудь вглядывались в ночное небо, рассматривая бессчетные звезды, рассыпанные в черной пустоте космоса? И пока вы смотрели, этот исполинский масштаб рос, проникая в ваш разум и заставляя осознать реальный масштаб вечно расширяющейся вселенной и то, как по сравнению с этим ничтожно малы мы. В тоже время наполняя вас чувством столь гнетущим, что трудно поддается описанию. Как будто вы случайно краем глаза заглянули куда-то за грань самого себя.
Как раз об этом и повествует космический хоррор. Не чудовища, жестокости и опасности, а именно этот ужас, берущий начало из осознания пределов и границ собственной человеческой природы, пугает сильнее. Но почему лавкрафтовский ужас сложно экранизировать?
Почему космический хоррор сложно реализовать на экране
Говард Филипс Лавкрафт уделял много внимания данной теме, поэтому сегодня такой жанр хоррора также называют «Лавкрафтовский хоррор (ужас)». В его произведениях герои часто сталкиваются с чем-то, что находится за гранью человеческого понимания. И хотя работы Лафкрафта служили источником вдохновения для таких известных писателей как Стивен Кинг, Нил Гейман и даже для манги Дзюндзи Ито, тем не менее придуманный им жанр далеко не всегда был успешно адаптирован для большого экрана. В отличие от слэшеров, научно-фантастических ужастиков и фильмов о монстрах, космический хоррор редко радует нас с экранов. Почему же так? Отчего космический хоррор сложнее?
Рассмотрим отрывок из рассказа Лавкрафта «Неименуемое», который весьма отчетливо показывает сложности в экранизации данного жанра ужасов:
«Но, Боже правый, Мэнтон, что это было на самом деле? Судя по характеру ран, это было оно. Ведь так?»
И хотя я почти догадывался, каким будет ответ, он ошеломил меня настолько, что я даже не ощутил чувства торжества от одержанной победы.
«Нет, это было нечто совсем другое. Оно было повсюду… какое-то желе… слизь… И в то же время оно имело очертания, тысячи очертаний, столь кошмарных, что они бегут всякого описания. Там были глаза и в них порча! Это была какая-то бездна… пучина… воплощение вселенского ужаса! Картер, это было неименуемое!»
Когда вы слышали описание этой сущности, вы определенно попробовали сложить его образ в своей голове. Автор начинает описание с понятных (узнаваемых) форм, затем уходит за грань восприятия, делая существо менее осязаемым, и в итоге трансформирует его в некую идею.
И как же передать неосязаемый и неименуемый ужас визуально? Сложно даже представить нечто несравнимо большее нас самих, и тем более показать это другим. Если придать ему форму и поместить на экран, то это нечто перестает быть неизвестным, что напрочь лишает всю историю силы.
Фильм, который пытается избежать визуализации ужаса — «Птичий короб». Здесь монстры показаны столь ужасными, что от одного взгляда на них люди сходят с ума и совершают самоубийства. Но в то же время их облик привлекает людей, которые уже лишены рассудка. Мы не видим чудовищ ни в одной сцене, показано лишь их воздействие на человека. Единственные отсылки к облику монстров мы видим в рисунках сумасшедших. Они неразборчивы, но зловещи и не развеивают таинство. Отказ от визуализации чудовищ из-за сложности — удачное решение, однако можно найти и удачные примеры обратного.
«Нечто» — это фильм, успешно демонстрирующий нам существо, но в то же время к концу фильма истинный облик пришельца все же остается загадкой. Нам показаны лишь переходные фазы, когда оно пытается маскироваться под людей и животных. Визуальные эффекты, практически без применения компьютерной графики выглядели новаторски для тех времен, отлично демонстрируя бесформенный ужас, который может пугать сильнее чем человекоподобное (антропоморфное) существо.
Существо постоянно меняет форму. Нас знакомят с сущностью, которую мы не в силах понять и чьи цели за гранью нашего осознания, даже когда она пытается выглядеть и говорить как один из нас.
Нечто отлично справляется с визуализацией космического хоррора не из-за демонстрации тентаклей (визитной карточки жанра), а потому что использует характеристики, введенные в литературной (книжной) части жанра — так же, как и описание «Неименуемого», оно не сводится к чему-то определенному … оно многолико.
Космический хоррор тесно связан с абстракцией. В отрывке, упомянутом ранее, описание неименуемого существа намеренно создано сложноуловимым, единственным якорем (маркером) в море неосязаемого выступают ощущения, которые появляются у героя и у нас. Встреча с необъяснимым заставляет героя искать ответы внутри себя, чтобы распутать сложный клубок возникающих эмоций.
«Мне кажется, самая милосердная вещь в мире — это неспособность человеческого разума связать воедино все его составляющие. Мы живем на тихом острове невежества посреди темного моря бесконечности, и нам не надо выходить слишком далеко за грань. Науки, каждая развивающаяся в свою сторону, до сих пор не приносили много вреда, но однажды соединения воедино разрозненных деталей знания откроет такие ужасающие перспективы реальности и нашего положения в ней, что нам останется либо сойти с ума от такого откровения, либо спастись от убийственного света знания в мире и безопасности нового средневековья (темных веков)» — «Зов Ктулху» Говард Лавкрафт
Представьте попытки изобразить эмоции от этого отрывка в виде фильма. Экзистенциальный ужас — эмоция, крайне сложная для объяснения. Это чувство, которое мы испытываем реже в сравнении с радостью, злобой или страхом. Кроме того, это чувство отличается тем, что далеко не каждый может передать его так, чтобы поняли другие. Оно часто принимается за нечто иное или трактуется неверно. В этом и заключена вся сложность передать такие эмоции через фильм, чтобы зритель мог их испытать.
Эмоции от знакомства с космическим хоррором похожи на монстров этого жанра: абстрактные, не полностью сформированные, почти необузданные, едва поддающиеся описанию. Довольно трудно показать само-анализ, персонажа приходящего к осознанию хрупкости собственной человеческой сущности. Такой вид внутреннего монолога лучше передан в литературе.
Однако субъетивный путь самоосознания может быть передан героем без единого слова, как эпизоде из фильма «Аннигиляция», где героиня сталкивается с существом, которое эмулирует её. Медленно она приходит к осознанию, не прибегая к диалогу. Иногда лучшее решение — заставить визуальные образы говорить за себя. Если демонстрация монстра может испортить фильм, то и объяснение навредить.
— Значит это был пришелец (оно было инопланетным)
Это все равно, что пытаться придать форму тому, что лишено ее. Все сводится к балансу. Некоторым фильмам удается верно передать визуал (визуальную часть), но им не хватает крепкого сценария или вовлечения в события истории, не хватает чувства ужаса и неотвратимости.
В других же случаях, сеттинг получается превосходным, настроение передано идеально, но эффекты настолько смехотворны, что едва ли внушают страх.
Если хочется снять космический хоррор, а бюджет невелик, то стоит обратиться к примеру «Птичьего короба». Не показывайте монстров и пусть воображение зрителя решит эту задачу.
Если же вам повезло раздобыть бюджет посерьезнее, и креатива в избытке, то эффекты вроде тех, что были в фильме «Нечто» или «Пустота», сделают свое дело. Только не забудьте про вторую переменную для успешной истории. Хороший космический хоррор балансирует между визуальной эстетикой научно фантастического фильма и начинкой из (наполнением) экзистенциального кино.
Зрители концентрируются на внешнем: тентаклях и монстрах, напрочь забывая про значительно более важные вопросы, потому что сами их не понимают.
Не так много фильмов дают волю абстракции в сюжете, они остаются на поверхностном уровне визуального повествования. И это вполне понятно. Где находится предел человеческой природе? Что происходит, когда мы пересекаем его? Если что-либо трудно представить, то нелегко и почувствовать, а если сложно прочувствовать, то практически невозможно показать на экране.
